45-летний Юрий Гарбуз из той редкой породы политиков, которые не любят работать, будучи винтиком в мощной политической команде. Такой себе иноходец, который, чуть более года пробыв депутатом Верховной Рады, решил для себя, что здесь он понапрасну теряет время, и с радостью вернулся работать на родную Луганщину – главой областной военно-гражданской администрации.

С одной стороны, это сильно ограничивает в поддержке: порой и позвонить-то некуда и некому. С другой стороны, ты никому ничего не должен и можешь реализовывать проекты без оглядки на партийную машину. Да и Президента, надо полагать, устраивает ситуация, при которой судьба губернатора фронтовой области зависит не от внутрикоалиционных договоренностей, но исключительно от его президентской воли.

…На интервью для "Цензор.НЕТ" Гарбуз приезжает сразу же по окончании тягуче-пафосного заседания Совета регионов. Поэтому первый вопрос задается сам собой.
- С учетом перерыва, заседание Совета регионов длилось около 6 часов. Что главного для себя как руководителя одного из этих регионов вы услышали в выступлениях Президента и премьера?

- Главное – я прочувствовал дух Президента: что он сегодня рук не опустил, и нет никакой растерянности, как об этом пишут многие СМИ. Понимаете, в ходе вращения колеса эволюции рождение всего нового происходит с трудом. Не знаю, какой камень мы положили под это колесо, но он лежал там 26 лет. И, наверное, как раз в этом году мы его из-под колеса выбили. Теперь все зависит от того, с какой скоростью мы движемся – и куда.

Что касается сегодняшнего заседания, то политикой оно не изобиловало. Было где-то подведение итогов за 9 месяцев – и в части децентрализации, и по реформе здравоохранения. И, кстати, в том, что касается сферы сельской медицины, я обеими руками – за вводимые изменения.

"В СЕЛАХ САМЫЕ УВАЖАЕМЫЕ ЛЮДИ – ФЕЛЬДШЕР И БАТЮШКА. РЕДКО РЕЧЬ ИДЕТ О ДИРЕКТОРЕ ШКОЛЫ, ПРЕДСЕДАТЕЛЕ СЕЛЬСОВЕТА ИЛИ ГЛАВЕ АДМИНИСТРАЦИИ"

- А подробнее?

- Это – первая, и ключевая, площадка. Люди действительно обездолены на протяжении очень долгого времени. И во всем – в образовании, здравоохранении, дорогах, коммуникациях, социальных площадках.

И сегодня мы это пытаемся менять. В сельской медицине мы в Луганской области изучили ситуацию – и поняли: нужны машины. И на первом этапе купили 100 машин. Уже отдали их на ФАПы (фельдшерско-акушерские пункты, – ред.) и амбулатории. Не велосипеды, а именно машины. Думали, этого будет достаточно – но теперь видим, что нет: надо еще 100 машин купить. Чтобы в каждом ФАПе и в каждой амбулатории был автомобиль.

- Уверены, что правильно расставили приоритеты?

- Уверен. Есть села протяженностью в 4, 7, 11 километров. И для фельдшеров вопрос времени – наиглавнейший.

А фельдшер в селе – фигура ключевая, для меня это очень показательно. Вот, заезжаю в село, спрашиваю: кого вы здесь больше всех уважаете? При этом не здороваюсь, и многие меня как губернатора не опознают, поскольку я часто езжу в спортивной форме, в бейсболке.

- И что вам отвечают?

- Отвечают примерно такое: " Сама поважна людина у нас – Люба, фельдшер. І наш батюшка".

То есть редко речь идет об учителе, директоре школы, председателе сельсовета или главе администрации.

- А это вообще плюс или минус – когда в области не знают имени главы обладминистрации? Этой весной я ездил в Старобельск, на суд имени Александра Ефремова. Поселился у местной жительницы. Так вот, ни она, ни ее соседка не знали, кто такой Юрий Гарбуз…

- Не знаю, плюс это или минус. Я не популист, для меня дело важнее. Вот я запрягся в свою повозку – и знаю, что должен протянуть еще тысячу метров. И тяну. А видит ли это кто-то или нет – для меня не важно. Главное, что я знаю про себя: когда дотяну – мне станет легче.

А вообще классные времена наступят, когда никто у нас не будет знать фамилию министра или другого руководителя.

- Боюсь, это возможно где-нибудь в Эстонии, а не у нас. Слишком многое в стране решается местными руководителями лично, "ручками"…

- На этот счет мнение может быть двояким. Я, выезжаю в районы, часто еду за рулем сам, останавливаюсь возле остановок, подвожу людей. Многие, когда садятся, меня узнают, многие – нет. Разговариваю с ними, спрашиваю: "Что вас беспокоит?" И по ходу сразу эти проблемы решаю.

И благодаря такому личному контакту я многое узнаю. Не каждый ведь звонит на горячую линию. И те люди, которые уже смирились с этими проблемами, не идут ни в администрацию, ни в сельский совет, ни в полицию. Тем более, что по силовикам – очень много вопросов.

- Каких?

- В первую очередь, это суды, которые затягиваются и не всегда выносят решения согласно духу и букве закона. Это недоверие к правоохранителям, с которым частично справляется новая полиция. Мы видим на примере реформы полиции, что изменения в стране идут. Но они должны быть системными и необратимыми. Нельзя останавливаться. Главное, это возрождение доверия людей к государству, власти, к судебной и правоохранительной системе.
"ПОКА ИДЕТ ВОЙНА, Я БЫ ЗАБРАЛ В УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВОМ ВСЕ ЭНЕРГОСОСТАВЛЯЮЩИЕ – ВОДУ, ГАЗ, ЭЛЕКТРИЧЕСТВО"

- 12 сентября ООН опубликовала свой доклад по правам человека в Украине. И там немало сказано про Луганщину. И про перебои с поставками воды и электроэнергии, и про ЛЭО. Читали этот отчет?

- Мы это и так знаем, я этими проблемами живу.

- Расскажите тогда, как вы эти проблемы видите. Потому что, если судить по отчету ООН, ситуация патовая.

- Понимаете, в энергосистеме Украины Луганская область на протяжении 25 лет является островом. Но ситуация должна измениться к концу 2018 года, когда мы построим Кременскую подстанцию, которая будет уже связана с общей энергосистемой Украины.

- А что сегодня?

- А на сегодня мы имеем 220 мегаВатт, которые мы получаем от Счастьинской ТЭЦ. Это где-то в пределах 75-80% от необходимого по нагрузке на территории области. Но меня как губернатора беспокоит вот что. У нас из Счастьинской ТЭЦ шли 3 линии: 2 резервных, одна – постоянная; за счет нее наша областная энергосистема и живет.

Но на сегодня 2 линии отключены той стороной. И мне было важно не допустить масштабно энергетической беды в области. Ведь с этой одной линией всякое может случиться: упало дерево, произошел взрыв, мороз в 30 градусов – и все замерзает…

- Можете не продолжать, в военное время этот список можно тянуть до бесконечности. И как вы в канун зимы собираетесь спасать ситуацию?

- Этот вопрос я ставил на всех совещаниях, инициированных Кабинетом Министров. Объяснял: по теплу мы готовы к зиме на 100%, по электроэнергии – на 40%. То есть риски очень большие.

- И что ситуация, изменилась?

- Сегодня до сих пор проводятся разные совещания. Мы уже обозначили чрезвычайную ситуацию – чтобы страна была готова к тому, что у нас есть такая проблема. И, думаю, мы все-таки запретим компании -монополисту отключать электроэнергию. Потому что это уже проблема не только Луганщины, но и страны в целом.

- Запретить – это лишь часть решения проблемы. "План Б" у вас есть?

- Для этого нужна Северодонецкая ТЭЦ, которая может давать в пределах 80 мегаВатт, и, в случае отключения, взрыва и других проблем, мы можем частично подключиться к Донецкой области, частично – к Харьковской. И это речь идет только о сельскохозяйственных районах: чтобы хотя бы горела лампочка, была возможность включить насос, и тому подобное.

И в рамках этого плана проблема у нас по трем городам. Именно по ним нужны эти 80 мегаВатт, из-из-за которых мне нужна генерация на Северодонецкой ТЭЦ. Я сейчас этим вопросом занимаюсь и, будем надеяться, его добью. Но все равно: чтобы запустить заводы, мощности у нас не хватает.

- И как решать эту проблему?

- Я тут бегал, бегал – но меня, к сожалению, не услышали. Ну, или не хотели услышать: все-таки серая зона риска, война, кто-то требует гарантий. Но благодаря совместной площадке, на которой мы поработали совместно с замминистра АТО Юрием Гримчаком – удалось ощутимо продвинуться к разрешению проблемы.

- Каким образом?

- Очень удачно слетали в Канаду, где подписали меморандум (его сейчас рассматривают эксперты) о строительстве объектов общей площадью в 300 га. Речь идет 150 мегаВатт солнечной энергии. С начала 2018 года начинаем работу, землю мы сейчас выделяем. Первые 80 га застроим в Рубежном. Вот сейчас эксперты все продумают, затем сессия горсовета примет решение – и начинаем работать.

- Ого! С кем подписали меморандум?

- С компанией ССС (Canadian Commercial Corporation, – ред.). И я благодарен за поддержку правительству Канады. Потому что они и риски взяли на себя. И ССС дала гарантии по своим же канадским банкам.

- Впечатляет – в особенности, если учесть, что давать гарантии по строительству в прифронтовой зоне – это поступок. Риски ведь большие.

- Риски есть. Но компания Solar - вторая в мире и по мозгам, и по качеству. Я вел переговоры с руководителем Solar на протяжении трех дней – и он меня услышал. Спасибо ему большое.

- Давайте теперь о ЛЭО.

- Давайте. Это проблема серьезная, речь идет о 5 миллиардах, которые ушли на неподконтрольную нам территорию. Об этом поднималось много шума, и больше электричество туда не подается. Но задолженность перед компанией ЛЭО и шантаж с их стороны – действительно были. И у меня была договоренность с вице-премьерами Зубко и Кистионом: при уже имевшейся у нас проплате за текущую электроэнергию в 20-30% моя задача была – вытащить ее на показатель 90-100%. А в этот момент ЛЭО не должно отключать электроэнергию, и тогда мы будем решать вопросы дальше.

Я свою часть задачи решил, и моя позиция такова: либо компания ЛЭО меня слышит – либо нет.

- Ну, в очередной раз не услышит – что тогда?

- Тогда я вижу одно лишь решение. Когда идет война, мы не можем терпеть шантаж - от любого участника. И я категорически выступаю за то, чтобы электроэнергия, газ – должны быть под контролем государства. В особенности в военное время. Это энергобезопасность страны.

- Многие читатели не в курсе того, кто контролирует ЛЭО. Кто стоит за принятием решений?

- У компании есть хозяин – Григоришин Константин Иванович. А контролируют всю работу, связанную с энергетическими компаниями, - в НКРЭ.

- Вы можете назвать имена людей, заинтересованных в сохранении нынешнего статус-кво в этой ситуации?

- Сложно сказать. Я вам свою позицию рассказал. Пока идет война, я бы забрал в управление государством все энергосоставляющие – воду, газ, электричество.

"С ПОРОШЕНКО ГОВОРИМ О КОНКРЕТНЫХ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ВОПРОСАХ. ЧТО СДЕЛАНО, ЧТО НЕТ, КАКАЯ НУЖНА ПОМОЩЬ. ОН МОЖЕТ СПРОСИТЬ: "А ПОЧЕМУ ТЫ ВОТ ТАК ПОСТУПИЛ?"

- О чем думали, глядя по телевизору на голосование по двум законопроектам о реинтеграции Донбасса?

- Я не смотрю телевизор уже полтора года.

- Почему? Вы же знаете, как он влияет на настроения в обществе.

- Да вот именно когда влияет, ты и начинаешь заблуждаться. Опускаются руки, я расстраиваюсь, психую – потому что лично знаю 99% депутатов (Гарбуз и сам был депутатом этого созыва, но сложил мандат, уходя на работу в Луганскую ОГА, – ред.), проработал с ними и четко понимаю, кто о чем говорит и что думает. И произносимое не всегда совпадает с тем, что они делают.

- Вы можете сорваться, позвонить по телефону и накричать: "Иван Иваныч, ты что же такое делаешь?"

- Могу. Не могу сказать, что это случается часто, и вот уже полтора года я этим не занимаюсь. Но до этого было несколько звонков. Я просил о поддержке, и мне говорили: "Да, конечно, хорошо!" Но буквально через 3 дня этот человек выступает как партийный спикер – и говорит обратное.

- То есть партийные интересы оказались сильнее, да и к Киеву он ближе?

- Да. Так что телевизор я не смотрю. И прессу тоже, потому что сегодня много журналистов, которые работают "под заказ". И правды там нет. А одурачивать людей очень легко…

- Перестрою свой вопрос: итогами голосования по реинтеграционным законам вы довольны?

- Я бы хотел видеть в одном из законов не 16 листов. Потому что когда много "воды", ее можно наливать в разные стаканы. В зависимости от ситуации. Считаю, что новый закон должен быть конкретным.

А что порадовало, так это то, что Россия является страной-агрессором. Сколько времени мы об этом говорили; да и видим, что российские офицеры продолжают вести там подготовку. И вот сегодня статус агрессора за Россией закреплен. И это плюс данного закона.

- А как, по-вашему, восприняли этот закон жители оккупированных территорий? Вы же, в отличие от вашего донецкого коллеги Жебривского, известны как человек, которого крайне интересует, как происходящее у нас воспринимается той стороной.

- Здесь все зависит от того, как ситуацию в каждом конкретном случае подали журналисты. И поверьте, если бы я все время смотрел один и тот же телеканал, может, моя позиция сегодня была бы другой.

- Какой именно?

А это в зависимости от того, какой бы канал я смотрел.

И еще, что важно в этом законе: стирается клеймо сепаратиста, которое, если ты приехал с востока, тебе ставили на лоб вне зависимости от того, где ты живешь: на неподконтрольной территории или подконтрольной. Теперь это не "сепары", а люди, пострадавшие от российской агрессии. А потом уже пускай суды занимаются конкретными случаями. Когда у нас будут гуманные и честные суды, мы порядок наведем.

Вот эти две позиции мне в этом законе нравятся. В остальном – много "воды".

- Президента часто обвиняют в том, что его поездки на Донбасс грешат излишним пиаром. Вот, вы с ним во время этих визитов много общаетесь. Скажите, о чем он вас расспрашивает, какими вопросами интересуется? Скажем, много ли вы говорите о политике?

- Не знаю, как с другими губернаторами, но со мной он политических вопросов ни разу не обсуждал. Речь шла о конкретных хозяйственных вопросах. Что сделано, что нет, какая нужна помощь. Он может спросить: "А почему ты вот так поступил?" То есть вопросы, не связанные с политикой.

- У вас есть своего рода "пунктик": вы убеждены в необходимости борьбы за умы и души людей, оставшихся на оккупированной территории. Успехи на этом фронте есть?

- Первый успех: сегодня фамилия "Гарбуз" с той стороны звучит, и мне это приятно. Да, обо мне говорят, что я каратель и руки у меня в крови, и к 8 марта я приду с головорезами и всех порежу. Но понятно ведь, что чем больше истерии – тем больше у меня получается.

- Это при том, что вы совершенно не относитесь к числу "ястребов", для которых живущие на оккупированных территориях – коллаборанты, а сам Донбасс – отрезанный ломоть.

- Да, вы правы. Почему я доволен этим частым упоминанием моего имени? Значит, где-то их цепляет, кусает то, что я делаю. При том, что я все-таки человек созидатель, не разрушитель. И выстроить отношения со своей семьей – это очень важно. Начиная с маленького ребенка, который находится в Краснодоне, Луганске либо Алчевске – и заканчивая бабушками-дедушками, которые попали в эту "оману".

Я тоже очень хочу, чтобы эта война побыстрее закончилась. Но меня уже беспокоит вопрос: что потом? Вот, поднялся занавес – и на первый план выходит вопрос прощения. Вопрос отношения. Вопрос доверия - а его у нас сегодня в стране – не так уж и много...

- Не слишком ли на много ходов вперед вы забегаете?

- А я так всю жизнь делаю.

- Мы с вами говорили весной этого года. Поделитесь статистикой: сколько людей с того времени покинуло Луганщину?

- Я думаю, не покинуло, а приехало. Во-первых, нельзя сказать, что Киев и Харьков могут предложить тысячи рабочих мест. Да и жилье там дорогое. Во-вторых, с учетом 12 тысяч человек, которые в одном только Алчевске остались без работы, люди сегодня перебираются – кто к родственникам, кто еще куда. Ищут возможностей…

- И для вас, конечно, вопрос строительства нового жилья – один из ключевых?

- Безусловно.

- Скажите, а люди, которые поселятся в этих домах, построенных украинским государством, – они в большинстве своем будут нашими, проукраинскими по духу? Либо же, живя в этих домах, станут думать: "Путин, приди!"?

- Ну, скажем так: до 2014 года Луганская область была не такая страшная, и все чувствовали, что мы – "наши". А потом пропаганда сделала то, что сделала…

Как они себя будут вести? Философия любви рождается, наверное, не от того, кто тебе дал этот дом. Наши деды и прадеды построили многое из того, чем мы пользуемся: заводы, пароходы, железные дороги, ТЭЦы, клубы, театры. А потом их внуки сказали: вы – коммунисты и **даки. Причем все это произошло буквально поименно: дед строил – а внук сказал: мы теперь пойдем другим путем.
Я думаю, что трагедии никакой нет: просто есть момент эволюции, и примирить стороны должно созидание.

"КОГДА ХОЧЕТСЯ ПЛЮНУТЬ НА ВСЕ И УЙТИ В ОТСТАВКУ, ВСПОМИНАЮ КИТАЙСКУЮ ПОСЛОВИЦУ: "ИСКУШЕНИЕ СДАТЬСЯ БУДЕТ ОСОБЕННО СИЛЬНЫМ НЕЗАДОЛГО ДО ПОБЕДЫ"

- Перейдем к вопросам читателей. Юрий Александрович интересуется: "Какой процент закупок через тендеры "Система публічних електронних закупівель ProZorro" не состоялся – в том числе по причине неготовности и/или саботажа кадров "на местах"? Назовите, пожалуйста, конкретную сумму.

- Я не готов сказать в процентном и денежном измерении о том, сколько закупок через тендеры не состоялось. Скажу в целом. Система "ProZorro", принципе, неплоха. Точнее, сама идея. Какие минусы? Очень многие компании заходят – и демпингуют. Условно говоря, проект стоит 3 миллиона – а человек приходит и говорит: "Выиграет моя компания!" Его спрашивают: "Почему твоя?" Он: "А у меня она самая лучшая. И я сделаю этот проект за 1 миллион".

И, естественно, он этот проект выигрывает. И, естественно, он этот проект не делает. И, естественно, деньги оттягиваются. И таких ситуаций у нас – предостаточно! Часто, к сожалению, и силовики занимаются этим вопросом.

Но у нас система "ProZorro" работает, и никакой трагедии в этом нет. Более того, знаете, что я хочу сделать? Я уже направил письмо на Кубива (первый вице-премьер-министр — министр экономического развития и торговли, – ред.), где прошу поддержки в таком начинании: постановлением Кабинета Министров создать здесь ДП – и все закупки отдать на него. Все! Было бы прозрачно и правильно. То есть один кабинет, который решает все закупки в Луганской области!

- И что, понимание наверху нашли?

- Понимание вроде есть – так, плечами водят…Удивляются: обычно руководители на себя все хотят забрать – а я готов отдать…

- Александр Щеглов задает серию вопросов по дорогам. Вот первый: "Сейчас наконец-то сделана ОДНА дорога на Славянск, с остальными по-прежнему очень плохо, достаточно съездить в Старобельск. Что-то планируете с этим сделать?

От себя добавлю: с министром инфраструктуры Омеляном контакт у вас есть?

- С Омеляном контакт есть; мы общаемся, хотя и не так часто. Сразу должен сказать, что из государственных денег мы на строительство дорог получили всего 40 миллионов. А так – все делаем за свои областные деньги, 265 миллионов, которые мы выделили с прошлого года. И я буду предлагать следующий год сделать годом дорог. Мое желание – вытянуть где-то миллиард – миллиард двести на дороги Луганской области.

- Другой вопрос по дорогам: "Почему такая разница в дорогах Северодонецка и Рубежного? Очень наглядно видно разницу в качестве на границе Рубежное-Северодонецк".

- Да, это правда. А разница видна потому, что в Рубежном сработала "политическая диета" (и они получили деньги и динамично развиваются), а в Северодонецке – нет.

Что именно вы подразумеваете под "политической диетой"?

- Политическая диета – это когда, вне зависимости от партийной принадлежности, все, что связано с развитием территории – голосуется "за" и в полном согласии. И как раз такую диету я имею в виду, когда говорю, что нам нужен "третий уровень". Очень нужен. У нас, воюющей области, нет областной больницы, нет нейрохирургии, урологии, областной гинекологии. У нас нет кардиологии. И сегодня мы тысячами теряем людей. Да, у нас война, и это многое усложняет. Но надо же что-то делать и менять!

Так вот, пока Северодонецк полтора года решает вопрос о выделении одной только земли, я за это время потерял уже двух инвесторов, которые готовы были войти на определенных условиях. А город Рубежное вопрос по онкоцентру, когда я им об этом сказал, решили за полтора суток. И после этого, естественно, все, что я мог отдать, я отдал туда.

- Жесткий кадровый вопрос. Журналистка Анна Николаенко интересуется: "Можливо, ви розпитаєте, як формується команда. Наприклад, з псевдо-атошників, таких, як його водій, що сьогодні очолює управління внутрішнього аудиту? Чи як стала заступником керівника апарату панянка, що прекрасно співпрацювала під усіма партійними прапорами, та хто її просунув?"

- Первая часть вопроса. Речь идет об Александре Пекарском. Во-первых, он у меня не был водителем. Это подполковник; человек, который воевал. Свое звание он получил не сейчас: задолго до этого закончил артиллерийское училище; затем служил. То есть он реальный офицер. И должность я ему дал не за это, а за то, что он – довольно-таки сильный экономист. И назначение не было связано с тем, что он АТО-шник. Просто он – профессионал, который умеет составить команду и навести порядок. У меня таких двое – это генерал Король – глава администрации в Меловом – и Пекарский.

Что касается панянки, о которой говорит ваш читатель, то я не вполне понимаю, кого она имеет в виду.

- Ну, и вопрос "на хвіст". Должность губернатора фронтовой области – хлопотная и насыщенная стрессами. Как часто испытываете желание послать все к чертям и написать заявление об уходе?

- Как часто? Ну, вот, в последний раз – час назад.

- В связи с чем?

- Давайте я воздержусь от описания…Но в таких случаях я всегда напоминаю себе китайскую пословицу: ""Искушение сдаться будет особенно сильным незадолго до победы".

- Сказано красиво, но знаете, масса людей сдаются – и никакой победы не происходит.

- Ну, какая же победа, если он уже сдался (улыбается)?